Леонид Вениаминович Володарский - Любовь

Досье.

Окончил Институт иностранных языков. Владеет четырьмя языками: английский, французский, испанский, итальянский. Начал переводить кино в 68-м году, задолго до пришествия видео к российскому потребителю. Работал на кинофестивалях. Когда появилась возможность смотреть кино на кассетах, Володарского заприметили видеопираты. Классическая судьба классика киноперевода. Тридцать лет практики, более пяти тысяч картин. Уникален тем, что способен переводить фильм синхронно с первого раза. Сейчас делает переводы для «НТВ-плюс», участвует в радио-секс-шоу «Серебряного дождя» «Вечный зов». Регулярно бегает по утрам и занимается в спортзале. Подтянут, активен, задирист, холост.

Не так много голосов, настолько привлекательных для имитации, как у Володарского. Его интонации перенимает всякий, кому в силу возраста довелось посмотреть западное кино на видео в синхронном переводе. Людская молва даже придумала, что переводчик специально зажимает себе нос, чтобы его не нашел КГБ. Действительно, его голос узнаваем и значим для старшего поколения киноманов не менее, чем голос Копеляна или Гердта. Это отзвуки той толики свободы прошлой жизни, в которой сажали за привезенные видеокассеты, зато не пародировали президента. Интересный, надо заметить, голос, голос Артиста, с ним сложно справиться, перекидывая интервью на бумагу.

- Благодаря таким, как вы, мы узнали, что, кроме советского и индийского, бывает другое кино. Заслуга перед соотечественниками налицо. Почему бы не встать на пьедестал, получить статус крестного отца киноперевода?

- Я действительно перевел «Крестного отца» все три серии (смеется). И что? Я просто делал свое дело. Мне доказывать себе нечего. Надо с юмором относиться к себе и к тому, что ты делаешь. Правда, это не дает тебе права плохо работать. Профессия переводчика - серьезная и тяжелая. Это не то что тебе сказали: «Стой здесь, сейчас будут идти бриллианты на курьих ножках, а ты их сгребай». Приходится все время над языком работать, книги читать, ведь постоянно новые реалии появляются.

- Далеко не все фильмы стоят такого труда.

- Правильно. Какие-то фильмы мне было приятно переводить, с какими-то не мог работать. Говорят некоторые: вот фильм - дерьмо, а переводчик из него конфетку сделал. Зачем в принципе из дерьма делать конфетку?

- Ну ради денег хотя бы?

- Как вам сказать… Платили по тем масштабам «ничего», это была пристойная зарплата. Предположим, если государство давало «сколько-то там», то частник предлагал вдвое больше. Мифических сумм не было. Хотя ходили рассказы про находящиеся где-то мои миллионы, мой «Мерседес»… Если бы еще мне кто-нибудь сказал, где же они…

- Вы один из немногих переводчиков, кто весьма деликатно обошелся с англоязычной матерщиной.

- Я не переводил никогда мата. Только в том случае, если понимал: иначе пропадет что-то. Например, в комедийных сценах, где просто необходимо поматериться. А вообще, есть большое количество синонимов для ругательств. Я, кстати, первый ввел в перевод фразу «да пошел ты» на их fuck you. Куда, зачем - все ясно. Те, кто переводит мат, - плохие переводчики, нет сомнения. Во-первых, у них нет вкуса, а во-вторых, этим они расписываются в собственном бессилии. Когда англоязычные говорят shit? Если сигарета в лужу упала. А переводят как «дерьмо». Так никогда не скажет наш человек. Это можно перевести как «зараза» и, хотя и не люблю этого слова, «блин». Я против «срани господней», потому что я против оскорбления чувств искренне верующих людей. И если это произносят там, то нет никакой необходимости повторять это здесь. Что, к сожалению, сейчас происходит, потому что многие люди, не только переводчики, безграмотны и почему-то хотят быть американцами, постоянно повторяя «Вау!», которое вы не услышите в Штатах ни от одного интеллигентного человека. Или есть обращение «О, мэн!». Вообще-то такие слова - это просто мусор, который можно опустить. Но новые переводчики, явление порядка катастрофы, не знают ни русского, ни английского и переводят: «Эй, мужик!» Где вы такое слышали?

- А что за скандальная история была с эротическим кинобестселлером «Эммануэль»? Когда арестовали фильм и того, кто завез его в СССР?

- Ничего особенного. Я картину перевел, а потом мне говорят: «Человека, привезшего его, забрали…» И я оказался на допросе на Лубянке. Но я денег-то за фильм не получал. Поэтому и нагло спросил следователя: «Переводить-то фильмы можно?» Можно. И к чему им было придраться?

- Органы возмутила откровенная эротика фильма?

- Им просто надо было отреагировать. Видимо, был такой заказ сверху.

- Вам-то хотя бы полуголая Сильвия Кристель доставила удовольствие?

- Нет. Я сторонник эротики как части всего общего.

- Я видела один очень сексуальный фильм в вашем переводе того же почти времени - «Последнее танго в Париже».

- Финал мне очень понравился. Ей интересно, ее щекочет, она бегает за острыми ощущениями от своего благополучного студентика. А в тот момент, когда у него все серьезно начинается, ей остается только его убить. Разница между поколениями… Кстати, вы там хоть слово матом услышали?

- Я не заметила, а много там неприличностей?

- Ну, Брандо там оттягивается… Как американцы говорят, рот надо с мылом мыть.

- А еще какие фильмы про любовь вам показались достойными.

- «Жар тела». Я понимаю, что это не великое кино, но мне очень нравится. Ты чувствуешь испарения, запах тела, эту страсть, которая героя Микки Рурка ослепляет, и он понимает, что не то что-то происходит… Вот эротика, вот либидо, вот секс.

- А где любовь?

- А любовь - состояние идиотическое. Человек совершает нерациональные поступки, теряет способность объективно видеть мир. Он строит свой собственный город, в котором ходят картонные фигуры, стоят картонные фасады, как в фильмах про вестерны. Кто-то со стороны смотрит на это и думает: боже, какой он идиот. И сам это тоже понимает по прошествии времени, что можно было бы сделать и так, и так… У кого таких ситуаций не было?

- Если фильм сильно заводит, наверное, сложно его переводить?

- Запросто. Правда, если фильм оказывался очень хорошим, я просил после пятнадцати минут предварительного просмотра, которые обычно мне отводились, досмотреть фильм до конца, чтобы перевод получился на «пять».

- Как вы относитесь к современному американскому кино? Спрашиваю как знатока.

- На мой взгляд, кино переживает кризис. Это видно, когда «Оскар» получает картина типа «Танцы с волками». Американцы вначале цинично, продавая индейцам зараженные чумой одеяла, перебили их всех к чертовой матери, отняли все, а теперь кино снимают. Или «Спасение рядового Райана». Может, у них там, в Америке, это событие. А вот я считаю, что этот фильм умещается в две минуты «Проверки на дорогах» Германа. Есть такое понятие, как исторический опыт страданий. Мы с мамой смотрели «Зеркало» Тарковского вместе. Там есть сцена, где женщина выменивает свои драгоценности, так вот моя мама заплакала. Потому что у нее был туберкулез во время войны и все драгоценности, которые прадед дарил прабабке, ушли на питание. А у них? Что, белых рубашек не было? Тяжело им было с талонами на бензин. Отсутствие исторического опыта страданий - вот вам нынешняя Югославия и «Спасение рядового Райана». Не для нас это.

- Будучи взрослым и солидным человеком, почему вы согласились участвовать в шоу на радио, где главная тема - секс?

- Надо все время чему-то учиться, и для меня это школа. Если кто-то думает, что «Вечный зов» только про секс, то это далеко не так. Это передача о более серьезных вещах, таких, как, например, законы о нравственности или порнографии.

- И что вы думаете насчет этих законов?

- Нужно перенимать американский опыт. Они максимальные пуритане, у них уже наработано очень многое. Должны существовать определенные магазины для порнопродукции, куда дети не смогут зайти, и отвечать за это будет хозяин. Если в баре наливают несовершеннолетнему, никто ничего не закрывает, просто забирают лицензию на торговлю спиртным. Продавай теперь кока-колу. Все уже придумали, не надо ничего изобретать. Все ссылки на то, что у нас своя национальная специфика, глупы.

- Если бы предложили хорошие деньги, стали бы вы переводить порнуху?

- Во-первых, обычно там нечего переводить. Но если бы был сюжет и настоящий текст, я бы перевел. Работа есть работа. Опять-таки держал бы все в рамках, и желательно, чтобы была лицензия.

- Есть ли специфика переводов любовных воркований?

- Нормальная речь. Только ты обязан дать зрителю понять, кто говорит. Обычно просто стараешься скопировать интонацию актеров.

- Когда перед глазами проходит столько жизненных киноисторий, можно набраться какого-то опыта?

- Ты набираешься только паршивого опыта других. А в том, что касается тебя самого, ну что вы… Пока шишку себе не набьешь… Это только говорят, что умные учатся на чужих ошибках. На своих все учатся. Только одни - на меньшем количестве, нежели другие.

- Какие же фильмы надо смотреть, чтобы стать лучше?

- Книги надо читать. Русскую классику. Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Салтыкова-Щедрина, Куприна. Чтобы не толкать старика, пропускать женщину вперед, не стоять в дверях, хотя бы быть просто воспитанным человеком. Это самое главное. А не быть представителем поколения «видеотов». Которые смотрят кино: «А класс какой, во какая тачка, какие ребята, какие смокинги!» Картина же совсем о другом. Мозги даны всем, но могут не развиваться у некоторых.

- Что привлекает в женщинах? На экране, в жизни.

- Всегда был в полном восторге от Роми Шнайдер. Она чем старше, тем лучше становилась. Осанка, манеры, глубина. Это редчайший дар. Сейчас много развелось, как я их называю, профессиональных красавиц. (Я хожу в спортивный клуб и всех этих девочек вижу, их там 80 процентов.) Вроде как и не проститутки и не очень содержанки, ничего не делают, зато ходят с ореолом красавицы. Меня всегда подмывает спросить: «Девочка, а ты умеешь что-нибудь кроме того, чтобы занимать пластические позы? Откуда у тебя сотовый телефон? Это твой ошейник?» Есть такая очень жестокая пословица: «Бабий век короток». Лет через пять-семь подрастут другие, моложе, красивее. Я желаю этим девочкам всего наилучшего, но женщина, которая до шестидесяти ходит с прямой спиной и у нее блестят глаза, потому что она живет сама по себе, независимо ни от чего, - это «да». Она всегда личность. А женщина, которая существует за счет мужчины, не может отказаться от этого и делает это основой своего бытия, мне такая не интересна. Она не понимает, что ее могут в любой момент выкинуть, что хватка ее работает до той поры, пока мужчина хочет этого.

- Тогда кино со своими романтическими бреднями просто вредным получается. Особенно такое, как «Красотка», - про проститутку, нашедшую свое счастье в лице богатенького клиента.

- Нормальный, хороший фильм. Но фильм-вранье. Знаменитая история про шлюху с золотым сердцем. Чтобы у мужика последнюю десятку вытащить, на квартиру навести - видел, настучать - видел, на деньги подставить - видел, а вот с золотым сердцем - не видел. Не везло, наверное. Хотя и общался с ними много, работая переводчиком. Фильм так популярен, потому что делать ничего не надо: тут такой лимузин, тут все здорово, ой, и полюбил в конце концов… Я бы хотел написать коротенькие серии «Американского жиголо-2» или «Красотки-2», в которых бы не было никакого счастливого конца, что предполагается в первых. Его и не может быть. Это просто сказка, наверное, не очень вредная. Может, так и получится у кого-то в редком случае.

- Ну насмотрятся девчонки кино и размечтаются о принцах, которых не хватает, и что остается делать, как не продаваться тем, у кого есть деньги?

- Не принца искать, а нормального человека. Это относится и к мужчинам.

Нина БОГДАНОВА
"АиФ-Любовь" №15; 1999г. [19.09.1999]